Вот представьте ситуацию. Я - банк, а вы - Яша, который живет через дорогу. Яше понадобились деньги и он пришел ко мне. Я дал Яше деньги , но сказал ему, что вернуть он должен больше на 20 процентов. Яша с радостью согласился. Затем Яше понадобилась квартира и он опять пришел ко мне за деньгами. И я опять дал Яше в долг, но сказал, что отдавать он будет уже не на 20 процентов больше, а на пятьдесят. И Яша опять с радостью согласился. Затем, когда Яша пришел ко мне в третий раз чтобы попросить у меня денег, я ему сказал - Яша, ты мне уже столько должен, что отдавать будешь до конца жизни. Поэтому, давай сделаем так, что все твои деньги, которые ты зарабатываешь, ты будешь держать у меня, зарплата твоя будет приходить ко мне, и я тебе буду выдавать частями твои деньги, когда тебе понадобиться. Но при этом, во - первых, я буду вычитать у тебя ежемесячно то, что ты мне должен, это ведь справедливо, не так ли? Во вторых, часть твоих денег я закрою под гарантии того, чтобы ты от меня не сбежал и не оставил меня с носом. Ты ведь, можешь от меня сбежать, правда, Яша? Поэтому и требование это мое тоже справедливое, не так ли? И Яша опять согласился, что он потенциальный вор, и чтобы с ним вели дела как с вором, ибо делать ему было нечего. Ну и главное, Яша. Поскольку, должен ты мне много, то каждый месяц, Яша, ты должен делать так, чтобы твоя зарплата приходила ко мне. И если не дай Бог, ты задержишься с оплатой на пару дней, то ты же меня знаешь, Яша, что я тебе печенку съем. А если ты потеряешь работу или заболеешь и не сможешь несколько месяцев мне отдавать, то я отберу у тебя квартиру. Она ведь на мои деньги куплена. И ты, Яша с семьей будете жить на улице, потому что мне чихать, где живет Яша, мне важно, чтобы он мне мои деньги вернул. И Яша опять согласился, что это требования справедливые. А что ему еще оставалось делать? Что он вообще решает в этой жизни, этот Яша, со своей скромной зарплатой? Да, ничего. А вот я, который дает деньги взаймы тысячам таких Яш, решаю в этой жизни все. Ну, почти все. Например, я решаю, какое правительство привести к власти. Ведь это я даю кандидатам деньги на проведении рекламных компаний. Я определяю, каким курсом будет двигаться правительство. Ведь это я дал указание ему перед прибытием Яши репатрианта из России, скупить все дешевое жилье, чтобы Яше потом продать его втридорога. И чтобы Яша за денежками пришел именно ко мне. Но Яша этого не знает и не узнает никогда, потому что не любопытен. А если узнает, то не поверит, потому что, если поверит, то он не сможет тогда себя уважать, ибо я его развел как последнего лоха. И из свободного человека превратил его в своего пожизненного раба. И он фактически лох по жизни. Поэтому Яше выгодно мне верить и считать себя не глупым человеком. Поэтому, все хорошо, прекрасная Маркиза, не правда ли Яша?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
А вот иеромонах Роман, который бы должен заступиться за Яшу, за Яшу заступаться не хочет.
Ничто не ново и не вечно
Под переменчивой луной.
Певцы звезды пятиконечной
Сродни певцам звезды иной.
Но те, которые с Христом,
Не со звездою, а с Крестом!
Пора подмен и диких оргий.
О время! По мощам елей...
И в рясах бывшие парторги -
Им что Алтарь, что мавзолей.
И чешет голову Иван:
В спасителях теперь тиран!
Бурлит гонителей потомство,
Хваля порядки прежних лет.
В гордыне возглашает тосты,
Отринув правду как навет.
А им бы плакать без конца
За деда-ката иль отца.
Разлад без единенья в главном.
Но где связующая нить?
Быть русским - значит православным.
Советским - богоборцем быть.
Я с честью русскость сознавал
И на советскость не менял.
Священномонах Роман (Матюшин-Правдин).
6-9 июля 2015 г., скит Ветрово. Комментарий автора: Номинальная религия (безотносительно к автору этого стиха) понимает "быть со крестом" как взять деревянный крест в руки и пройтись с ним крестным ходом. А что касается темы капитализма и бизнеса, то религия не видит в нем ничего плохого. И столы меновщиков переворачивать не собирается. Церковь сама принимает участие в бизнесе и духовно освещает его, давая ему библейскую легитимацию. Например, учение о протестанской трудовой этике Макса Вебера, послужившей идеологией капитализма.
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
